В тот момент, когда медные стрелки оставленных на креденсе карманных часов не успевают подобраться ко времени сна,  когда голова его еще обращена к сухому перечню дел на грядущий день, и раньше, чем зачинщик непрошенного представления заявляет о себе пошло и во всеуслышание, Ликаон уже знает, какое испытание уготовано ему перед долгожданным покоем. Тем самым, которого так просят утомлённые за день забот кости.

Хьюго сверкает в софитах лунного света на его подоконнике, взаправду не нуждаясь ни в каком приглашении. Его запах теряется в прохладе ночи, в очередном незнакомом парфюме, чужих дорогих ароматах, поте и остатках кондиционера, не успевшего выветриться из костюма с последней стирки. Его запах теряется, но Ликаон безошибочно узнает его из тысячи, потому на спокойном лице нет и капли удивления, что, скорее всего, подливает в жадную до внимания чашу самомнения Хьюго непрошенное раздражение. Только еле заметное, почти неприличное движение аккуратно вычесанного после вечерней ванны хвоста выдаёт не то досаду, не то порочное любопытство.

Разноцветные глаза на бледном, как бумага, лице, несмотря на пепел давно сгоревших между ними мостов, всё ещё вынуждают Ликаона настороженно прислушиваться и излишне взволнованно приглядываться, задаваясь вопросами, которые едва ли должны теперь волновать главу известного в узких кругах агентства.

- Избавь меня от этой прелюдии, - в комнате никого нет кроме них, и Ликаон не успевает заметить, как быстро и стремительно утрачивает терпение и формальную сдержанность рядом с этим человеком. Хьюго и не подозревает, что в каждом последующем жесте его старого товарища как натянутая струна трепещет буря.

Ликаон аккуратно раскладывает на столе выписанные на бумаге пункты на день, закрывает ежедневник, выравнивает покоящуюся рядом ручку и планшет, желает было наконец добраться до окна и закрыть ставни, пока с нервным подергиванием ушей не останавливается, оборачиваясь к в конце концов гостю с надеждой, что тот вскоре покинет его, унося с собой весь доставленный беспорядок в его тщательно выверенный график.

- Твое дело настолько важное, что не может подождать до завтра? - осанка выпрямляется, рука привычно отводится за спину, тело почти незаметно входит в состояние готовности. Стена между ними едва способна рухнуть, даже если каждый кирпичик в ней кажется дрожит от потрясений последних дней.

Стена не рухнет.

Но отказать в помощи он не может.

Хьюго не из тех, кто легко доверяет и уж тем более приходит с просьбами, даже если они сухо и расчетливо служат лишь выгоде для его непостижимых планов. Как бы Ликаон не хотел отвести взгляд от этих обнаженных теней своего прошлого, он не может позволить им вновь затуманить разум. Эмоции нужно обуздать, инстинкты — усмирить. Только так можно сохранить ясность и не потерять из виду настоящую цель.

Почему он должен играть в этом приторно драматичном спектакле Ликаон не имеет понятия. Кончик его хвоста бьется в пассивном припадке бешенства на протяжении всех реплик великого актера невзрачной полуночной сцены. Ликаон все еще уверен, что Хьюго может справиться и без его помощи - они забыли о существовании друг друга на долгие годы и оба справлялись, судя по всему, вполне прекрасно, но мысли его летят дальше, будто и нет такой опции, как отказать, и где-то на задворках сознания это даже раздражает. Само присутствие Хьюго замыкает все вокруг на нем, ограничивает и подводит к единственному возможному ответу.

Ликаон делает глубокий и тихий вдох, чтобы покинутым после воздухом высказать свою обреченность в тишине кабинета.

- У нас нет комнаты для гостей, так что могу временно предложить свою. Мне бы так же хотелось знать точные сроки и предупредить, что я не потерплю каких-либо рисков в отношении членов агентства, а значит - не покидать пределы особняка входит в условия безопасности. Что касается господина Робина…

Ликаон встречается взглядом с банбу, за которым его глаза в какой-то момент не перестают следить, и начинает мельком вспоминать о необычайной привязанности его к маленькому помощнику агентства Виктория. Не будь в какой-то момент он сам свидетелем такого живого интереса, то воспринял бы активное желание встречи без опаски, но что-то в этих отношениях ему будто напоминает и не дает покоя, правда, пока ответ до сих пор скрывается под покровом тайны.

- Мажордом сейчас находится на станции подзарядки. Могу сопроводить твоего банбу и заодно захватить кое-что… необходимое, - кажется, Робин этому более чем рад, и, когда все условия улажены, Ликаон берется за выполнение своей части, не забыв перед уходом упомянуть не трогать и не переставлять его вещи.

***

Глухое постукивание металлических ног теперь уже без сопровождения крохотных ножек, которые до этого почти отчаянно поспевают за ним через все коридоры, чтобы скорее встретиться со своим другом, оповещают о его возвращении ясно, но достаточно деликатно. Удивительно, но кажется, что Хьюго, судя по его взаправду беззаботному виду, не пытается сунуть свой любопытный нос куда не следует. Впрочем, Ликон не думает, что это может стать проблемой. В конце концов где-то глубоко в нем высечено, будто в камне, знание, что он может доверять Хьюго.

- Завтрак в восемь, так что к этому времени я разбужу тебя и представлю остальным членам агентства, - перекладывая свежее постельное белье в одну руку, он открывает еще одну дверь в своем кабинете, которая ведет в тесноватую для его размеров спальню - впрочем, не то чтобы Ликон когда-либо нуждается в излишних удобствах. Быстрыми и отлаженными движениями он меняет постельное белье, оставляет на прикроватной тумбе  корзинку с мелочью для личной гигиены, и, наконец, полностью переводит свое внимание к самому непредсказуемому и от того не горячо желанному гостю.

- Ванная налево и прямо по коридору. На сегодня, думаю, что этого достаточно, а завтра разберемся с остальным.

Новые привычки спорят со старыми, с того самого момента, как они встречаются вновь. Ликаона преследует зудящее и нервное чувство, будто кто-то без остановки щелкает на телевизоре каналы то на новости, то на мыльную оперу. За столько лет он привыкает к своей роли, обязанностям и порядку, держится за них, но Хьюго будто никак не желает существовать на новом кропотливо расписанном полотне его новой жизни. Просто смотря на него, Ликаон чувствует, как что-то старое и проржавевшее бьется наружу.

Невыносимо.

- Если больше нет вопросов, то я собираюсь спать, - излишне резко, он бросает взгляд на настенные часы и возвращается мыслями к тому, что всегда успокаивает. План дня. Корректировка расписания. Учет новых условий. Контроль.